Ветер слишком ласкает горячую кожу. До боли.
Мне не хочется плакать, бессильно дрожа плечами.
Я сейчас поднимусь, чтоб последним усилием воли
Отпечататься в чьем-то снимке случайном. Богами
Мы же мнили себя и смеялись, кусая локти -
Ни о чем не смолчим, ничего друг от друга не скроем.
Как в Писании - кровь от крови и плоть от плоти...
А ты смог и вернулся... гордись, мол, своим героем.

Только я не горда. Отчего-то мне даже стыдно.
Ты не умер за нас. Ты не выжил за нас. Ты за нас?
Мне за спинами впереди идущих почти ничего не видно...
Ты же выше, скажи - мир и правда взорвется сейчас?..

Когда я с другими искал Грааль,
все ставил на красное, она там не жгла свечей, не молилась Богу.
Я чувствовал, что разваливаюсь, будто деталь
меня потерялась и вот-вот, совсем немного
– и я раскрошусь на яркий блестящий паркет,
рассыплюсь винтами, гайками и железом.
Она придумает мир, где меня нет,
уйдет в еще спящее утро. Досадным порезом
будто на пальце я для нее останусь.
Шрамом, определяющим принадлежность.
Пока она в жизнь спешит, я распадаюсь
на внутренности и сумасшедшую нежность.

***

День угасает, и я прощаюсь с ним.
Он умирает – выпью за упокой.
Видишь, как я увлеклась другим?
Ты не приходишь, милый. И черт с тобой.
Главное, я запомню, какими были.
И, сил бы мне, я забуду, какими остались.
/Видишь – еще немного и дно бутыли./
Как в меня, маленькую, вмещались
столько эмоций, граничащих с одержимостью?
Столько разбитых надежд – это уже коллекция.
Я снова борюсь с несдержанной уязвимостью,
а от себя, не знаешь, куда мне деться бы?..

язык обжигается о звуки имени, я запинаюсь, но не кричу. Видишь, Эл, я стала большой и сильной, я могу ночевать, где хочу, но не хочу просыпаться в обнимку с чужими подушками или мужьями. Эл, послушай, как бьется в гортани сердце. Эл, мы были такими зверями... не задумывайся об этом, не могу выносить твой взгляд - я же знаю, как мои выходки тебя злили. И еще злят.

ты не виноват, я просто сменила адрес - Неверленд на промозглый Квинс. Шоколадку на обезжиренный йогурт. Взлеты вверх на паденья вниз. Я сожгла медвежат и денди, я купила себе гитару. Эл, я очень скучаю, слышишь? Почему ни одним радаром невозможно тебя найти? Я кусаю беленые стены тут взаперти.

стекла трясутся ночью от мимоходных звенящих фур.
Эл, тебе все еще 18 и, уверена, ты белокур, темноглаз и ясен, так прекрасен, что можно рыдать. А мы раньше мечтали бросить все и сбежать. Повидать полмира, пожениться - и еще пол, а потом умереть спокойно. Но мне все еще дико больно оттого, что ты первый нашел заменитель двойного детства, шариков и меня.

Эл, я без фотки твой в кармане не прожила с тех пор ни дня.
Тебе совершенные 18 - навсегда. А мне все еще 22, хоть и кажется, что прошло сто лет. Где бы ты ни был - пришли мне билет, я только гляну тебя и сразу уеду, правда.

Если ты собираешься когда-нибудь возвращаться, то почему бы не завтра?..

Давай не будем друг другу сниться. Какого черта
Ты улыбаешься, если в принципе - не умеешь?
Я не люблю твой проклятый кофе любого сорта,
Ты ни в одну мою ложь святую уже не веришь.
Давай напишем чужими буквами на конвертах,
Подбросим их под чужие двери чужих домов.
Я буду жить бессмертно на твоих мальбертах,
Ты - в пантеоне моих бессловестных богов.
Давай остынем до комнатной, не заплача,
Не тратя сил на ненужные оправданья.
И если еще для тебя это что-то, да значит,
Тогда забирай все свои обещанья
И стань уже сильным и каменным, как и должно.
А я отвернусь и сразу тебя забуду.
Вот видишь - ведь это совсем не сложно.
Еще две минуты и можно поверить в чудо.

Хочется написать о море - большие волны к берегу подступают совсем несмело. И мои пряди ломкие и соленые ты пропускаешь сквозь пальцы. Какое дело может быть первостепенней, чем быть счастливым? Делать меня счастливой? Мечтать о счастье?
Море лишь притворяется большим и ленивым - надо, оно сейчас же отвесит сдачи за непродуманные слова и пустые руки, за мимолетность мыслей о ком-то третьем. Море скрадет поцелуев звуки, чтоб разнести их эхо по всей планете...

Пена на гребне тает, сонмом соленых брызг море рассвет встречает, пьяное снова вдрызг.

А у тебя смешные ямочки на щеках - ты и мальчишка, и (несомненно) взрослый.
Море уютно устроилось в берегах.

Ты понимаешь, что нам отпираться - поздно?

растворить бы тебя в этом воздухе и - дышать. И упасть на кровать, захлебнувшись случайными фразами. Я хочу тебя знать до последнего и вовсе не знать - заблудилась я между двумя неизменными фазам. Кроет ночь мой каждый "а может?.." козырями с коротким "бито", и я вроде бы понимаю - она права. Мне пора - все, что крепче воды, час назад допито, все, что сказано после - уже глава с обезличинными героями и без ветра, полный штиль, полный финиш и полный ноль. От тебя до меня - девять тысяч четыре метра, от меня до тебя - одна рваная рана и сверху соль.

тут же все не случайно, поэтому я и здесь. Бесконечность застыла, и мне б застыть. Хоть написано, что убьет, а попробуй - влезь, дай мне повод сейчас успокоиться и остыть, сохранить этот миг, отпечатать его в зрачках, чтобы было, что вспомнить и как-то жить, когда буду опять на чужих берегах.
подари мне хоть это. Хотя бы случайный взмах твоих длинных ресниц или протяжный вдох, чтобы знала, что наш рассказ все же есть. Чтобы верила в то, что он, в общем, не так уж плох.

я усну. Головой на руках, как на черной плахе. В твоей белой рубахе, забытой сто лет назад.
это грустная повесь, в ней не будет гремящего хэппи-энда. Только яркий и всепоглощающий ад.

Это все очумительно зыбко - жду падения каждый миг. Видишь, время летит так быстро - вот ты школьник, завтра старик, послезавтра крылатый ангел, а потом - повысят до Бога. Ну а мне - протянуть немного до десятого и - адью.
Кстати, мальчик, прости, я строго только с теми, кого люблю. Посему - доставай тетрадки, ручки, ластики, карандаш, я проверю, как научился обманывать, что не предашь.
Видишь глобус, там много точек нарисовано красным цветом? Это местости, где мы вместе не появимся следующим летом, ни последующими вёснами или зимами. Никогда. На двоих только пара улиц и всем известные города.
Мне идет этот строгий крой или выверенный строй фраз? Почему каждый чертов раз так предательски умираю?

Я десятого улетаю, - я не знаю другого средства, чтобы выключиться из сети.
Оставайся и будь счастливым.

P.S. Не пытайся меня найти.

Щекой прислониться к его - и колючей щетиной
Сцарапать защитную пленку из тысячи "нет".
За что же Господь посылает такого мужчину?
Небось проверяет на прочность и ломкость хребет...
И я зачерпну его полной раскрытой ладонью,
Молясь об одном, чтоб подольше продлить этот миг
Нечестных побед и полетного не-сезонья.
Доволен? Смотри - мое дно, и его он достиг
За пару минут, не страшась глубины и пучины,
Подводных течений и сотни утопленных душ.

И если Господь посылает такого мужчину,
Плевать, чей он сын, одноклассник, сообщник и муж.
Коснись его рук, убери непослушные волосы с белого лба.
И глядя в глаза улыбнись.
"Ну привет, судьба"...

мое нутро очень чутко слышит звук приближающейся беды. Я доверяю ему.
но все, что я вижу - ты. Ты. Ты.
туманом ластится под ногами весенний зеленый пес,
у него короткая шерсть и влажный блестящий нос.

лишь один вопрос:
когда пускаешь жизнь первый раз под откос,
как сохраниться и вовремя нажать alt+F4,
если некому страховать в совершенно пустой квартире?..

в тире по полу разбросаны старые пульки и разорванные объятья.
у меня на запястьях оковами твои поцелуи - снять бы.
выдумать бы тебя, а потом выдирать из памяти.
главное - отрывая, себя не ранить бы.

1. Собирай меня по кусочкам, как будто паззл.
Кто изрезал меня на неравные части, так искромсал?
Я бы рада забыть эту боль, но она, зараза,
Хочет, чтобы я рассказала тебе, и ты узнал
Каково обрубать себе связки молчанья ради,
Чтобы звуки подохли и я в безвоздушной коме.
Все случилось, как я загадала - ударил сзади.
Ну раз так, заходи - будешь призраком в моем доме.

2. Береги себя, потомучто я задолбалась тебя беречь
Для других, у которых правильны все глаголы и времена,
Для других, у которых на все заготовлена речь.
У которых 24/7 - сногсшибательная весна.


3. Твой нафталиновый ад притворился в сто пятый раем.
Я не ведусь - видишь, белеют шрамы.
Видишь, однаджы ослушалась строгую маму.
...
Давай поиграем...
Я буду убегать, ты попробуй поймай в ладони, выбери себе приз, чтобы в конце неравной погони я - на карниз, ты - докуривать тишину балкона. И судороги в спине. Напротив, с бокалом бурбона, ты все еще чудишься мне, такой же смешной и зрячий в самую суть вещей, ясноглазый и настоящий, не то, что сейчас - "налей". Вытри чуть влажные губы и запрети им ложь.
Нет, я тебя не ждала.
Но знала, что ты придешь.

Мальчик, прости, ибо ведаю, что творю.
Руку дай, прогуляемся по самому острию.

Говорить, не молчать? Вот смотри - говорю; улыбаюсь, шучу попутно.Мне осталось еще немного - я досмотрю, чем закончится пленка. Ежесекундно проверяешь мой пульс, и его частоты резонируют с просыпающейся тоской. Воздух пахнет смеюсью азота с перцем и надвигающейся бедой.
Тут уже бесполезно вспоминать наугад молитвы и имена. Я не денусь совсем от тебя никуда. Железно. Хочешь душу мою, чтоб точно? Ну что ты? На...

Хочешь вечный покой, чтобы сердце стучало ровно и не ёкало так предательски, как сейчас? Без ножа меня резал и даже зашил бесшовно, чтобы мех не испортить и редкий подпалый окрас, - так и вырежь себе эту опухоль и посмейся, ты же думал она громадная, как Земля. А она оказалась песчинкой. Смотри не спейся, когда мир оборвется внезапно на ноте ля.

И на нотном стане еще остались пара самых высоких, давай, допой. Как бы связки слабые не сорвались на протяжный и истеричный вой. Мы на самых глубоких глубинах моря, ты уверен, что сможем всплыть? Ничего, что глаза закрою?

Мне не страшно тебя забыть.

май
застегнут на все пуговицы
и одет в двубортный пиджак.

чай
стынет. На мокрой улице
поселился невиданный мрак.

дай
дышать. И так не целуется
тот, кому все это - пустяк.

знай,
что пока они там беснуются,
я люблю тебя тут, дурак.

Перелетные птицы летят на юг, мон амур. Ну и мне пора. По последней не чокаясь выпьем, и кончен путь. Не вернуть ничего - вот такая вот не-игра. Я сдалась и открыла карты, чтоб как-нибудь ты запомнил меня такой - беззащитной бэмби, распластавшейся по паркету у батареи. Подпевай же мне - в своем любимом темпе. Я не смею, пойми же, дурак, я совсем не смею вырасти из тебя, как из старых джинс, потомучто все, что теперь умею - двигаться в темноте на твой голос.

А воздух чист, дышится так легко и непринужденно, что не хочется никуда отсюда. Всегда с тобой. Чувство льда у меня, уж поверь, врожденно - там для меня гитара в руки и под прибой я буду танцевать для чужих с чужими, чтобы на утро имя мое - табу. Ну а у нас - электричество носится синее, напряженье такое, что я прокушу губу, даже и не замечу, но вкусом крови ты заиграешь ярко на языке. Ну куда же деваться теперь с нелепой такой любовью и непреходящей дурью в моей башке?..

Вылечи эту дрожь, знаю, ты умеешь, ты до меня лечил ее сотни раз.

Жаль, что меня ты уже не согреешь,
Потомучто давно угас.

Слишком цепкие ноты рингтона взорвутся отчаянно, я не глядя " ответить" /такой отработанный жест/. Если скажешь "скучал" /так...на выдохе, будто нечаянно/, я смогу и сотру с нас невидимый крест, я достану нас с полки, пыль сотру, аккуратно открою, триста десять страница, девятый абзац, не задумавшись выведу "дубль второй. И нас - двое. Я, надеюсь, что станем константой на этот раз".

Если ты вдруг решишься нажать на невидимый "стоп", набери мне - я тоже хочу замереть с тобой рядом. И пускай там торнадо/ураганы/потоп - мне и правда все это надо.

А пока я тут слушаю ветер и чту твой апрель, как последнего выжившего после крушенья /корабли заблудились и сели на мель, им оттуда, наверное, нет спасенья/, ты живи и блажи, хохочи невпопад, собирай за собой по осколку на память.

Ты, наверное, сам теперь и не рад, что уже ничего не исправить.

Здравствуй! Как там погода?

нет.

Здравствуй. Я, как видишь, все же жива. А слова все копились, грозя разорвать гортань и излиться чернилами на первый попавшийся лист. Но пока он чист, и пока еще я чиста, я прошу тебя - вместо пряника и кнута разреши мне сегодня высказать и забыть. Исповедь. План таков - я изливаю полупустую душу, а ты просто сиди и слушай, мотай на длинных фортепьянных пальцах связку ключей от чужого дома (да, кто там кому знакомый и насколько старый - меня уже не ебет).

Я вступаю, можешь начать отсчет.

Ну так - здравствуйте. Я привыкла на Вы к незнакомым людям, я тебя - не знаю. Тот, о ком я еще вспоминаю, тебе чужой. У него были ценности и даже зачатки совести /что, в общем-то, для данной повести не имеет значения, но.../. И все равно, что его - давно нет, что последний раз он видел свет в день, когда расстрелял меня в спину. А мне иногда до жути хочется позвонить и шепотом "привет, любимый", но я бью себя по рукам. Я уже ничего не смыслю в людях, потеряла нюх, поэтому можешь выдавать всех случайных залетных шлюх за сестер или соседок по даче. Нет, ну а как иначе везде успеть? Тебе нужно как минимум две, а иначе смерть.

Я не злюсь, не подумай, я просто молчала долго. И такие иголки засели под кожей - не продохнуть. До сих пор я не верю, что наша суть - ложь и выдумки, и не проси. Если можешь, то воскреси того, прежнего - мне было с ним здорово. В нем хотя бы злого и доброго было поровну, а не как в тебе - сто к одному. Но даже к незабываемому, отборнейшему дерьму он примешивал невесомую нежность так, что я забывала моргать. Наверное, я это зря. Не нужно тебе всего этого знать...

Береги себя. Нет. Берегись. Потомучто тебя однажды накроет, и не заметишь. И тогда хоть спейся, сколись, скурись - но кто-то другой за твою жизнь будет в ответе, от чьего-то другого ресничного трепета будет зависеть смысл всего. Но пока тебе до этого далеко, просто помни - я не желаю зла. /Но я верю в карму - и на тебя, козла, найдется управа/.

Отомри, я почти закончила. Чайник кипит - налить?

Нет, сейчас уходи, хороший.
Пока мне еще хочется жить.

а там бессовестный рассвет обнажает улицы - и тот, кто целуется в темноте, внезапно становится зрячим. Таким горячим дыханием бьет меня по яремной вене. Да, детка, я в теме, я понимаю, что через час и пятнадцать минут вставать. И у меня - нерасправленная ни разу за неделю кровать, а у тебя - опять дед-лайн и семнадцать непринятых. Ну все, привет!

каблуки становятся неустойчивыми, когда ты отпускаешь меня и садишься в такси. "Я не могу остаться, и не проси". Я даю тебе воображаемый подзатыльник, но улыбаюсь вслух. "Набери мне сегодня около двух, а то я закручусь, забуду. Давай, take care". Ты не знаешь мер, когда улыбаешься мне вот так - разрывающей лед улыбкой. Я уже не мечтаю стать твоей первой скрипкой, незаменимой и безысходно нужной.

до ближайшей кафешки на негнущихся ногах. На губах еще сверкают отпечатки невысказанных "люблю". И пока я еще могу - пишу смс на твой номер "я еще не пришла. Не злись". Появись ниоткуда, я как всегда жду твоих нот из кармана, чтоб ты обещал /на этот раз без обмана/ подарить мне сутки без посторонних и неотложных дел, чтобы все-таки ты сумел кивнуть на мое стотысячное "не торопись".
но пока - мы по разные стороны.
детка, ложусь.
приснись.

1. Легкие рвет на куски зимний воздух в моем апреле.
полетели,
слышишь? Что ты стоишь?
обещаю - сбудется,
как хотели.
до ближайших крыш
мы сорвемся, встанем мы на крыло,
белоснежные перья роняя на мостовую.
нам с тобой офигительно повезло
из всех жизней заполучить такую.

2. Имена неизменны. Я помню их - как всегда мелкий почерк на развороте. Ты писал мне записки и спрашивал "Даша, да?". Я кивала в ответ и добавляла "да. Вроде". Гасли лампочки, я расстелала кровать, ты мне пел что-то шепотом про море и корабли.
ты мне снился сегодня. Теперь я боюсь заспать.
не боли, слышишь, сердце? Не боли. Не боли. Не боли...

3. Катастрофически не хватает беззвучных слов - чтобы глаза разговаривали за нас. Я бы смогла, я же сильная. Ты бы смог прожить еще вечность, моих не встречая глаз? В чужой праймтайм нагло вклинимся, чтоб убедиться - мы есть на свете. Точка-тире-тире.
Я остаюсь сегодня опять с синицей, но как обычно мечтаю о журавле.

Ты выходи на связь иногда, лишь три слова "Привет. Это я."
Буду сегодня ждать.

P.S. Категорически не твоя.

и все нормально - улица, дом, подъезд,
пятый этаж, неработающий звонок.
это тоска. Она выдаст меня. И съест
не поморщившись. Детка, ты одинок?

это не глюк, это правда живая я.
полуживая, если уж быть честнее.
выжженна кожа там, где стояло клеймо "твоя",
не трогай меня, я согреюсь у батареи.

дай мне таблетку. Сквозь головную боль
ты кажешься мне таким же родным и близким.
нахуй театр. И нахуй такую роль.
я давно излечилась, теперь никакого смысла

наспех клепать недостроенные мечты,
вырви себя из моих несогласных рук.
я не хочу жить в городе, где есть ты.
я устала тебя не встречать. А вдруг

ты оказался бы тем, без кого нельзя?
ранненый лис, журавль с перебитым крылом.
сюрреал и несбыточное - это моя стезя.

и поэтому я второй год обхожу твой дом.

в кармане куртки последняя сигарета, и я опять по мосту домой сквозь слепые окна. Ты только - тшшшш! - никому про это, иначе они найдут нас и непременно кокнут. В парке на лавке кто-то дышит предельно часто - видимо, концентрация звезд в крови. Но мы с тобой жизнерадостные идиоты - где-то совсем внутри нас не страшат ни лезвие и не чужие руки. А еще глубже - пропасть и темнота. Выдержим ли мы затянувшуюся разлуку, не спалим ли ненавистные города?..

разный рассвет нас настигнет поодиночке. Я буду прятать нос в слишком длинные рукава. Ждать и помнить - мы сойдемся в финальной точке, это же очевидно как дважды два.

у тебя там шумно и рок-н-ролл, так накурено, что и не продохнешь. Я не знаю, что ты во мне нашел... И под ребрами острый, как жало, нож - разрывает плоть на куски и письма, и не вылечится даже тобой, родной. На ветвях появились почки, там будут листья, ну а я опять претворюсь глухой, чтоб не слышать нотный надрывный плач и забыть про ветер, про дождь - про звук. Если так, если ты - палач, я готова погибнуть от твоих рук.

и в витринах новые неживые каждый день в новых шмотках и на чуть-чуть я завидую им, что они такие, что им пластиком в мозге и не смекнуть, как бывает тошно от счастья, как оно накрывает, чтоб утопить.
выбирай - или нас разорвет на части.
или прямо сейчас забыть.

В невесомости мне не думается о тебе.
Тут так близко небо и - посмотри! -
Мне написано звездами на судьбе
Ждать твоих шагов у входной двери.

Мне совсем не помнится ничего,
Ни пыльцы на пальцах, ни простыней.
Я любила истово лишь того,
Кого в целом мире мне нет родней.

Я совсем запуталась в именах.
Память стерта, запутан след и потерян нюх.
Я лежу в невесомости на облаках.
Я смогла искупить все грехи за двух.
---------------------------------------------------
Не прощаюсь. Но я тебя прощаю.
Выпей еще немного. И ложись спать.
Обещаю, конечно же, обещаю
Без тебя не мечтать.
Не двигаться.
Не дышать.

Чуть быстрее планета крутится, чем три вторника и год назад. Это просто - сиюминутности, когда я вспоминаю взгляд, когда я не могу проснуться, потомучто /увы/ не сплю, когда среднее из эмоций неизменно равно нулю.

Мне давно бы пора усвоить, вызубрить навсегда - как девятью восемь равняется семьдесят два, - что это точно добром не кончится, что каждый вздох по тебе - табу. Что я когда-нибудь доиграюсь. Что жить нельзя, закусив губу, в слепой надежде случайно встретить и не узнать /или сделать вид/. Я бы нашла, что тебе ответить и даже после таких обид. Я безоружна тебе тобою, я не смогу опустить глаза, когда ты спросишь "я дверь закрою", я улыбнусь и кивну. Я за.

У нас с тобой совершенно разные на все ответы и время дня. Весна поселится в нашем городе, своими запахами вхлам пьяня. Давай поделим все его улицы, все переходы и номера.
Чур, мои линии - четные. Мои - рассветы и вечера.

Ты снишься мне. В старой мятой рубашке, на берегу и совсем босой.
А я все так же не помню прошлого.
И я все так же в груди с дырой.

Кажется, это такси сигналит под окнами. Может, я и вернусь..Не провожай, глазами бездонными не умедляй мне пульс. У меня там аврал - звонками давится незаряженный телефон. Сердце сгорело, а мне как справиться, если все твердит - "это он"?

Рейс почти в полночь, мятый билет только в один конец. Я бы хотела на "любишь" честно ответить "нет!". Я бы хотела мигом проснуться и рассмеяться вслух. Это неправильно, даже нечестно, когда после смерти двух кто-то один восстает из пепла и продолжает жить. Я не хочу, слышишь? Не буду тебя любить.

Шашечки "Волги" /вечная классика/, желтый покатый бок. Мне бы тебя еще на полчасика, чтоб отпустить не смог. Мне бы еще отложить ненадолго, выбросить чемодан. Но ты кладешь его в багажник и закрываешь. Сам.

Я обреченно сяду на заднее и опушу стекло. И замолчу, чтоб не высказать случаем все, что язык жгло.
Будь очень счастлив, мальчик из Солнца, только не забывай... Будь осторожен. Кажется все. Прощай.

И я уехала, не оборачиваясь, чтобы не зарыдать.
Я не умею готовить и петь, прощаться и отпускать.

-Девушка, рейс у вас, кажется, в двадцать три сорок пять?.
-Да, это верно.
Но знаете... я не против и опоздать.

Молчи.
У меня еще остались запасные ключи
От лестницы в небо, там крутят немое кино.
Посмотрим?

Это предел. Это почти что дно.
Нам не дано
Исцелиться и быть как люди.
И поэтому - просто будем
Вместе.
Я буду ждать тебя на конечной метро.

Кто-то поставил все на зеро.

А мы - любим друг друга в губы.
Выстрелом наизлет.
Кто-то, чужой и грубый,
Вырваться не дает
И за руку нас ведет
Через огонь и лед.

Завтра в это же время
И здесь же встретимся, чтобы никогда не прощаться?

Чтоб прекратить загадывать и просто начать сбываться.

Будто случайно касаюсь горячей шеи, когда поправляю тебе расстегнутый воротник. Я, конечно, собраться с духом сейчас сумею, уничтожить во взгляде весь арсенал улик. И невыносимый огонь в пальцах разливается, хоть рыдай. Я боюсь одного. И молюсь об одном - узнай как-нибудь, пожалуйста. Ну узнай. Ну пойми, ну как-нибудь прочитай по невыспавшимся глазам, все, что я не могу сказать. Догадайся сам.

Это было бы проще, наверное, - чтобы раз и наверняка. Я не хотела, я правда...я не намеренно.
-До завтра.
-Давай, пока.

И это "до завтра" длиться для меня пять миллиардов лет. Я просыпаюсь, когда еле брежжет свет. Босыми ногами на пол, чай до семи утра. Я скоро тебя увижу где-нибудь в коридоре. Кивок незначительный, мимоходом полуулыбка. Так зыбко делается у меня под ногами - еще пара секунд, и просто не удержусь.
Ну разве не видишь, как я на тебя молюсь?..

Разгадай меня сам. И что-нибудь мне скажи.
В этом здании бесконечные этажи. Бесконечные звонки мобильных. Боже, сделай мне всесильной. Сделай так, чтобы он не молчал. Чтобы он знал, Господи. Чтобы он все знал.

Моя вселенная распадается на щемящую нежность и страх
Когда-нибудь не найти ответа в твоих глазах.

Я твоя паранойя. Я знаю, как это страшно. Я однажды так тоже сходила с ума. Ты другой. Ты добрее. И ты отважный, раз сказал мне все то, о чем я молчала сама. Ну же... слышишь, как сердце сдается, не попадает в такт? Замедляется ритм и сила. Я тебя о любви не просила, но я вся состою из цитат, из слезливых книжек и из стихов, недописанных в переменках на задней парте. Ты же был совсем не готов выбывать из гонки еще на старте.

Ты хороший. В твоих ладонях умещаются две мои - такие сильные руки должны водить корабли, должны обнимать какую-нибудь хрупкую, с ломким голосом и тоненькими руками. А не вылавливать вечерами меня по барам и по дворам.
И я до сих пор не знаю, как ты причалил к моим берегам, чем я тебе - другая, особенная, не как они. Как я пробралась мимо твоей брани?..

Я бы рассыпалась в миллионах "прости, но так получилось", я бы написала об этом книгу /имена, конечно, бы изменились, я же должна сохранить интригу, но всенепременно на титуле была бы пара слов о тебе, - мол, спасибо вдохновителю за то, что он есть в моей судьбе./. Я бы сделала, как ты хочешь и где ты хочешь. Вместо этого я на кухне сижу дымлю.
Извиняться, конечно, глупо.
Просто я тебя - не люблю.

Губы сухие. Смеяться больно - и я молчу. Видишь, какая я рассудительная и большая... мне бы пора давно показаться врачу, только какому именно, я не знаю. Кто из них лечит бессонницу и хандру, ранне-весенний приступ шизофрении? Я точно знаю, что все это не к добру, все эти справки, печати и иже с ними. Спрячь, разорви, сожги, раздари случайным, пусть никто не узнает, что я больна. Им же неведомо, как мы в друг друге прочно, они же не знают, какая тут глубина...

Я до тебя жадна, мне все время мало. Хочется на подольше. Нет. Насовсем. Нас куда только вместе уже не бросало, но мы лишь становимся крепче от всех проблем. Этакие Чук и Гек, Том и Финн, Слон и Моська. Короче, ты понял - мне без тебя никак. Погоди, дай мне отдышаться еще немножко. У меня по-моему снова уехал крышняк.

Я для тебя все сумею - ты только свистни, я соберу отряды, я все добуду. Всякий, кто не так смотрит - уже завистник. Всякий, что отвернулся - не верит в чудо. Только мы с тобой понимаем, как будет классно в вечной нирване у бога под правым крылом. Ты же киваешь в ответ, мол, конечно-ясно. Мы здесь-сейчас с тобой. И плевать на потом.

Меня так лихорадит, что руки слегка трясутся. Кожа пылает, ломит кости, глаза горят.
Мне иногда приснится - как все смеются, а ты запускаешь мне в вену чистейший яд. Я просыпаюсь в ужасе и смятенье. Нет, я не верю в такое. Дурные сны.

Просто сегодня мне слишком много виски.
Памяти.
И весны.

уверена, что у кого-то из вас есть ЖЖ)
мой http://dasha-sonina.livejournal.com/
френдите)

Чайник давится кипятком, обжигает мне пальцы паром.
Я наливаю четвертую кофе за час, выключаю свет.
Все, что раньше казалось неразрешимым самым
Нашло ответ.

Каждый протяжный выдох звоном по перепонкам.
Раненным соболем в кольце твоих рук бьюсь.
Я выйду из строя точно в конце затяжной гонки.
И я уже сдаюсь.

Ты закатываешь длинные рукава, обнажаешь запястья.
Я начинаю оттаивать где-то под коркой льда.
Молчи. Не порть. Я не верю в вечное счастье.
Просто иди сюда.

Мне нужно выбрать другой маршрут, где тебя не встречу. Чтобы не разорваться внезапно в клочья. Я ненавижу каждый проклятый вечер только за то, что он обернется ночью. Вены порвутся - я разольюсь восторгом, алым и терпким морем у твоих ног. Можешь опять уйти. Даже любопытно - где у меня теперь болевой порог?.. Высечем и оставим - и мы здесь были, юные и смешные до пиздеца. Лучше забудем, слышишь? Ведь все забыли нам пожелать счастливейшего конца...

Лучше ты мне обещай, что не возвратишься. Я исстрадаюсь быстро - я так умею. Или опять распадусь вся в прощальных письмах, буду писать романтичную ахинею. Но ты не слушай - жги их, не открывая. Прошлое не уместиться на листочке. Помнишь, как я по земле босая... помнишь, как я ненавижу точки?..

Только есть время стирать запятым хвосты, подтирать многоточиям окончания. Время есть ставить на всем кресты. Время ловить последнее наше дыхание.

Мне нужно выбрать другую жизнь. За других героев. Место, где нет ни капли от нас с тобой.
Жизнь, где мы априори с тобой - не двое. Где ты не первый мой, не второй. Жизнь, где ты просто призрак ночных кошмаров, мальчик-чужой-мужчина. Где я - сама.

Господи, дай мне силы все это сделать.
И не сойти с ума.

У меня остался только один патрон. Кинем жребий, устроим конкурс - жюри решит, кто из нас не настолько еще силен, чтоб оставить другому в подарок жизнь. Раздевайся - снимай вместе с кожей спесь и сомненья рассовывай по углам. Согласись, нам уже не слезть. Я настолько привыкла к твоим шагам, что узнаю тебя по ним через сотни миль.
Расстояние не преграда.
Пали фитиль.

Я не верю в сопливые "навсегда", я не верю, что время излечит все. Тут повсюду стаявшая вода, значит, скоро точно мне повезет. Воздух пахнет тленом и бергамотом, - отсылает в прошлое на мгновенье. Почему же я так мучительно жду кого-то, будто в прошлой жизни мы были звенья на одной цепи или два листа из одной белоснежной бумажной пачки?
Между нами невидимая черта.
И еще чуть-чуть до смертельной стачки.

И все ясно - ты огнедышащий Кай, недописанный Дориан, жадина Робин-Гуд. И уже неважно, но просто знай, что когда меня у тебя отберут, я закончусь сразу, я перестану дышать.
Мой патрон у тебя. Значит, тебе решать.